Наступательная операция русских армий Северо-Западного фронта (командующий генерал Я. Г. Жилинский) 4 (17) августа — 2 (15) сентября в начале 1-й мировой войны. Наступление было предпринято до окончания мобилизации и сосредоточения русских армий с целью сорвать наступление главных сил Германии против Франции.

Я.Г. Жилинский

В Северо-Западный фронт (командующий — генерал Я. Г. Жилинский) входили 1-я армия (командующий — генерал П. К. Ренненкампф), 

развёрнутая к востоку от Восточной Пруссии (Неманская), и 2-я армия (командующий — генерал А. В. Самсонов), 

дислоцированная к югу от Восточной Пруссии (Наревская). В 1-ю армию входили 6,5 пехотных и 5,5 кавалерийских дивизий при 492 орудиях, во 2-ю армию — 12,5 пехотных и 3 кавалерийских дивизии при 720 орудиях. Всего в двух армиях было более 250 тысяч бойцов.

В директиве от 31 июля (13 августа) Верховный главнокомандующий русской армии великий князь Николай Николаевич (младший) поставил перед Северо-Западным фронтом задачу перейти в наступление и нанести поражение противнику. Соответствующую директиву командующим армиями направил в тот же день генерал Жилинский. 1-й армии предписывалось выступить 1(14) августа, перейти границу 4(17) августа, обойти Мазурские озёра с севера и отрезать немцев от Кенигсберга. 2-я армия должна была выступить 3(16) августа, перейти границу 6(19) августа, обойти Мазурские озёра с запада и не допустить отхода германских войск за Вислу.

Дислоцированная в Восточной Пруссии 8-я германская армия включала три армейских и один резервный корпус, две резервных дивизии, одну кавдивизию, одну ландверную дивизию, три ландверные бригады, две крепостных эрзацбригады, 9,5 эрзацландверных батальонов, всего 14,5 пехотных (4,5 ландверных) и одну кавалерийскую дивизии или 173 тысячи бойцов. По различным данным, число орудий в 8-й армии определяется в 774 (без крепостных) — 1044 (с крепостными) орудия. В одной 8-й германской армии насчитывалось больше войск чем в двух русских армиях (1-й и 2-й). Начальник германского Генерального штаба фельдмаршал Мольтке в директиве от 6 августа требовал от командующего 8-й армией генерала М. Притвица

 выиграть время до переброски войск с французского фронта и удерживать Нижнюю Вислу. Генерал Притвиц решил сначала остановить наступление Неманской армии и направил на восток 8 дивизий, прикрывшись от Наревской армии 4 дивизиями и заняв полутора дивизиями озёрные дефиле.

Как германская, так и русские армии к началу операции были укомплектованы не полностью, однако в целом соотношение сил позволяло русским нанести поражение германцам при условии взаимодействия двух армий. Угроза двойного удара представляла большую опасность для 8-й армии даже при лучших внутренних коммуникациях.

Двухдивизионные корпуса являлись основной оперативно-тактической единицей как в российской, так и в германской армиях. Командиры корпусов имели значительную самостоятельность при принятии решений в рамках общих армейских директив.

Началось... Две армии встретились!

Обе стороны в начале операции имели весьма слабое представление о расположении и направлении удара противника. Первые бои позволили штабу 8-й армии сориентироваться в отношении замыслов русского командования.

III, IV и XX корпуса 1-й армии продвигались вперед практически вслепую. Из-за отсутствия координации левофланговый IV корпус пересёк границу на 6 часов позже центрального III корпуса, тем самым открыв его фланг. Вопреки приказу Притвица командир I корпуса генерал Франсуа 4(17) августа ввязался в бой у Сталлупенена. Ударив во фланг 27 дивизии III корпуса, немцы нанесли ей серьёзные потери, был разбит Оренбургский полк. Однако 29 дивизия ХХ корпуса ударом во фланг отбросила немцев, после чего они в панике начали отступление к Гумбиннену, оставив городок Сталлупенен.

Армия Ренненкампфа перегруппировалась, подтянула отставших и двинулась дальше. Конный корпус хана Нахичеванского, оперирующий на правом фланге, получил от командарма задачу идти в рейд по немецким тылам и погромить вражеские коммуникации. Выступил он 19.8, но никакого рейда, собственно, не получилось. Немцы обнаружили корпус, и сюда была спешно переброшена по железной дороге ландверная бригада из Тильзита. А Хан Нахичеванский, вместо того чтобы обойти ее и углубиться во вражеские тылы, решил вступить в бой. Ведь это была лейб-гвардия, в которой служили представители лучших аристократических фамилий, с молоком матерей и родословными отцов впитавшие традиции доблести и воинской славы. Так как же можно было пройти мимо врага? На пространстве 10 км его 4 дивизии спешились и атаковали в лоб. И опять же каждый демонстрировал доблесть и презрение к опасности, вышагивали не кланяясь, в полный рост. Кавалергарды маршировали, как на параде, даже без выстрелов, а пример подавал командир полка князь Долгоруков, возглавивший атаку и шедший с сигарой в зубах. Под огнем пулеметов и винтовок. Так что потери понесли очень серьезные. А 1-я бригада лейб-гвардии кавалерийской дивизии вообще оказалась в критическом положении.

Она взяла деревню Краупишкен, однако противник с двумя орудиями закрепился в соседнем селении Каушен и поливал картечью. Атака на Каушен захлебнулась, а оставаться на месте или отступить все равно выходило боком, немцы пристрелялись и наносили большой урон. Был ранен и командир конногвардейского полка Гартман. Оставалось одно - любой ценой подавить пушки. И начальник дивизии Казнаков бросил в бой резерв - 3-й эскадрон конногвардейцев, которым командовал ротмистр Петр Николаевич Врангель. Он был выпускником Горного института, потом выбрал военную службу и поступил в гвардию. Отличился добровольцем в Японскую, командуя казаками и заслужив несколько орденов. Позже окончил Академию Генштаба и по собственному желанию вернулся в родной полк. Задача ему предстояла нелегкая - наступать по открытому месту в пешем строю было безнадежно. Единственным шансом было проскочить на скорости - всех не перебьют. И Врангель с эскадроном ринулся в конную атаку. Урон понесли серьезный, выбило всех офицеров, кроме Врангеля, а под ним убило коня. Но орудия захватили, прислугу порубили и Каушен взяли. Врангель стал первым, кто в этой войне был награжден офицерским орденом Св. Георгия. Но потрепанный корпус вместо рейда пришлось отвести во второй эшелон, чтобы привести части в порядок. А хана Нахичеванского за неумелые действия Ренненкампф отстранил от должности. Однако тот был любимцем всей гвардии, офицеры обратились с ходатайством к Верховному. И Николай Николаевич упросил Ренненкампфа отменить приказ, дать командиру корпуса возможность реабилитироваться.

Главные силы Притвица ожидали русских на удобной позиции по р. Ангерапп. Но Франсуа, чей корпус оставался выдвинутым вперед, снова выступил с предложением атаковать немедленно - и уверял, что есть возможность обойти северный фланг всего русского фронта. Притвиц колебался - то ли приказать Франсуа тоже отойти на Ангерапп, то ли подтягивать к 1-му остальные корпуса. Решающими оказались два обстоятельства. Командир 20-го корпуса Шольц доложил, что 2-я русская армия вышла к границе. Да и по расчетам получалось, что миновало 3 дня из 6, имевшихся в запасе у немцев, чтобы разбить Ренненкампфа до подхода Наревской армии. А главнокомандующий фронтом Жилинский нервничал. Счел, что немцы перед 1-й армией бегут, оставляя Пруссию без боя, и срывался план стратегического окружения. И послал приказ Ренненкампфу остановиться. Подождать, пока 2-я выйдет во вражеские тылы.

Немцы зашифрованную радиограмму перехватили. Но сложных кодов в управлении войсками не применишь, а то вдруг и свои не распутают? А в штабе 8-й армии специально имелся профессор математики для таких случаев и разобрал содержание. Притвица приказание Жилинского взволновало. Получалось, что ожидая на позициях, можно попасть в клещи между двух армий. Значит, нужно было или самим атаковать 1-ю, или отрываться от нее и двигаться навстречу 2-й. Но на сражение с Ренненкампфом уже настроились, да и донесения Франсуа о "победе" под Шталлупененом выглядели обнадеживающе, и Притвиц приказал 20.8 нанести удар. Как писал впоследствии военный историк ген. Зайончковский: "Обнаружив движение двух корпусов в направлении Гумбиннен - Инстербург, не выведав еще определенно направления 20-го русского корпуса, германское командование решило обойти северный фланг этой группы, а у суетливого командира 1-го корпуса генерала Франсуа эта мысль развилась даже в желание устроить ей шлиффеновские клещи. Эта предвзятая мысль о русской группировке и идея клещей послужили основным мотивом розыгрыша сражения у Гумбиннена".

 Битва разыгралась на фронте 50 км от г. Гумбиннен до г. Гольдап. Соотношение сил было не в пользу русских. У них было 6,5 пехотных и 1,5 кавалерийских дивизии (63,8 тыс. бойцов, 380 орудий, 252 пулемета) против 8,5 пехотных и 1 кавалерийской дивизий немцев (74,5 тыс. чел., 408 легких и 44 тяжелых орудия - по другим данным 508 орудий, 224 пулемета). Вначале схватка завязалась на северном крыле, где на рассвете атаковал Франсуа. Он полагал, что наносит удар во фланг 20-го корпуса, хотя ошибался и развернул наступление в лоб. Но был настолько уверен в успехе и своем превосходстве, что сразу, без разведки, бросил в бой все части. Как вспоминает современник, войска шли "густыми цепями, почти колоннами, со знаменами и пением, без достаточного применения к местности, там и сям виднелись гарцующие верхом командиры".

генерал фон Франсуа

Удар германского корпуса обрушился на 28-ю русскую дивизию. А кавалерийскую дивизию с тремя батареями Франсуа послал в обход, чтобы прошлась по тылам. Корпуса Хана Нахичеванского в это время на фланге не было - он был отведен в тыл после вчерашней баталии. На пути немецкой конницы оказалась только кавбригада Орнановского. В ходе встречного жестокого боя ее отбросили, и противник погромил обозы 28-й дивизии. Впрочем, дальше углубиться в русские тылы немцам не позволили. Да и на фронте 28-я, хотя и понесла значительный урон, но опрокинуть ее двукратно превосходящим силам врага не удалось. Она организованно отступала под защиту своей артиллерии и отчаянно отбивалась. Предоставим слово самим немцам. Полковник Р. Франц писал: "20.8 впервые после полутора столетий в большом сражении встретились пруссаки и русские. Русские показали себя как очень серьезный противник. Хорошие по природе солдаты, они были дисциплинированы, имели хорошую боевую подготовку и были хорошо снаряжены. Они храбры, упорны, умело применяются к местности и мастера в закрытом размещении артиллерии и пулеметов. Особенно же искусны они оказались в полевой фортификации: как по мановению волшебного жезла вырастает ряд расположенных друг за другом окопов".

А непосредственный участник этой атаки лейтенант Гессле из 71-й дивизии корпуса Франсуа вспоминал: "Перед нами как бы разверзся ад... врага не видно, только огонь тысяч винтовок, пулеметов и артиллерии. Части быстро редеют. Целыми рядами уже лежат убитые. Стоны и крики раздаются по всему полю. Своя артиллерия запаздывает с открытием огня, из пехотных частей посылаются настойчивые просьбы о выезде артиллерии на позиции. Несколько батарей выезжают на открытую позицию на высотах, но почти немедленно мы видим, как между орудий рвутся снаряды, зарядные ящики уносятся во все стороны, по полю скачут лошади без всадников. На батареях взлетают в воздух зарядные ящики. Пехота прижата к земле русским огнем, ничком, прижавшись к земле, люди лежат, никто не смеет даже приподнять голову".

 А вот описание того же боя из уст одного из русских артиллеристов: "Утром на 28-ю дивизию обрушился удар германского корпуса, подкрепленного частями Кенигсбергского гарнизона. Долго и упорно держалась наша пехота. Отдельных выстрелов слышно не было, казалось, что все кипело в каком-то гигантском котле. Все ближе и ближе, и вот на батарее стали свистеть немецекие пули. Под страшным огнем, наполовину растаявшая и потерявшая почти всех офицеров, медленно отходила 28-я дивизия на линию артиллерии 4-й, 5-й и 6-й батарей. Меньше, чем в версте от батареи тянулось шоссе, и через минуту, насколько хватал глаз, по шоссе хлынула серая волна густых немецких колонн. Батареи открыли огонь, и белая полоса стала серой от массы трупов. Вторая волна людей в остроконечных касках - снова беглый огонь, и снова все легло на шоссе. Тогда до дерзости смело выехала на открытую позицию германская батарея, и в то же время над нашими батареями пролетел немецкий аэроплан с черными крестами. На батареях стоял ад. Немецкая пехота надвигалась на батареи и обходила 4-ю, которая била на картечь, а в ее тылу уже трещал неприятельский пулемет, она погибла. С фронта немецкая пехота подошла к нашей батарее на 500 - 600 шагов и, стреляя, лежала. Батареи били по противнику лишь редким огнем, ибо уже не было патронов. Понесшие большие потери немцы дальше не пошли, и поле боя осталось ничьим". 28-я дивизия потеряла до 60 % личного состава. Впрочем, тут следует оговориться насчет характерной и очень-очень существенной ошибки, которую слишком часто делают исследователи, автоматически приравнивая слово "потери" к убитым. В Первую мировую подсчет велся отнюдь не так, как в Великую Отечественную, и в цифры потерь включали всех выбывших из строя, вплоть до легко раненных, вскоре возвращавшихся в часть. Но все равно, урон был серьезный. Да только и немцы, сумев всего лишь потеснить противника, заплатили за успех дорогой ценой. Например, упоминавшееся выше шоссе, служившее русским артиллеристам хорошим ориентиром, было завалено трупами в несколько слоев. Враг был остановлен. А к полудню на помощь 28-й подтянулась 29-я дивизия, и русские перешли в контратаку. И части 1-го германского корпуса побежали. Франсуа вообще утратил управление войсками и смог восстановить его только к 15 часам. Правда, в донесениях опять наврал, что побеждал, но должен был отойти из-за неудачи соседей.

А соседям и впрямь досталось еще больше. Наступавший в центре 17-й корпус Макензена выдвинулся на исходные рубежи к 8 часам утра. Но русские обнаружили его и открыли огонь первыми. Пехоту прижали к земле и не давали подняться. Рвались зарядные ящики. А части Ренненкампфа продолжали долбить врага и стали теснить атаками. Потери Макензена достигли 8 тыс. солдат и 200 офицеров. И во второй половине дня 35-я германская дивизия дрогнула. Побежала сначала одна рота - побежала, бросая оружие,- потом другая, потом целый полк, потом соседний... А офицеры штаба опережали их на машинах потом оправдывались, что хотели остановить войска. Русским досталось 12 трофейных орудий. Ну а на южном фланге 1-й резервный корпус фон Белова промешкал с выступлением, сбился с маршрута и в соприкосновение с противником вступил только к полудню. Тоже встретил плотную и хорошо подготовленную огневую оборону, а вскоре в связи с разгромом Макензена дал приказ отступать.

Август фон Макензен

Ренненкампф сперва дал команду преследовать врага, но потом отменил. Требовалось перегруппировать войска и разведать намерения противника. А главное, артиллерия расстреляла боекомплект, а тылы отстали. По данным воздушной разведки Ренненкампф знал о рубеже обороны на р. Ангерапп - и лезть туда очертя голову, без снарядов, было рискованно. Да ведь и главнокомандующий фронтом приказывал остановиться. А наутро выяснилось, что противник перед фронтом 1-й армии исчез... Потому что немцы удирали очень резво, некоторые части бежали 20 км и остановились лишь на позициях у Ангераппа. И настроение царило паническое. Выяснилось, что корпуса Франсуа и Макензена потеряли до 1/3 личного состава. А Шольц докладывал, что 2-я русская армия уже движется по Восточной Пруссии. Дело пахло полной катастрофой. И Притвиц принял решение отступать за Вислу. Причем под впечатлением поражения доносил в Ставку, что из-за летней жары уровень воды в Висле невысокий, и он сомневается, удастся ли без подкреплений удержаться и на этом рубеже.

В Ставке сообщение о Гумбиннене тоже вызвало настроение, близкое к панике. В первом же сражении ни германские военачальники, ни германские войска не показали ожидаемого превосходства над русскими. И становилось ясно, что допускавшееся раньше отступление за Вислу очень может превратиться в дальнейшее бегство. Над Германией замаячил призрак русских армий, движущихся к Берлину. Притвица и Вальдерзее решили снять и послать туда кого-то более талантливого. Кандидатура имелась - генерал-майор Людендорф, герой Льежа. Замначальника Генштаба фон Штейн, направляя ему приказ о новом назначении, писал: "Конечно, Вы не будете нести ответственности за то, что уже произошло на Востоке, но с Вашей энергией Вы можете предотвратить худшее". Однако Людендорф, по германским меркам, не тянул на пост командарма по возрасту и происхождению. Поэтому его сделали начальником штаба, а командующего подобрали такого, чтобы не мешал его инициативам. Им стал 67-летний генерал-полковник Пауль фон Гинденбург, с 1911 г. пребывавший в отставке. С началом войны он подал рапорт о возвращении на службу, и теперь о нем вспомнили. Ну а Мольтке начал лихорадочно выискивать, за счет каких частей можно срочно усилить Восточный фронт. Стратегических резервов германская военная доктрина не предусматривала, а значит, усилить можно было только за счет Западного. И только за счет его ударной группировки, нацеленной на Париж. 23.8 в Ставке приняли решение направить в Пруссию корпуса, которые освободятся после взятия Намюра, и ряд других соединений...

генералы Людендоф и фон Гинденбург

Черчилль писал в 1930 г : "Очень немногие слышали о Гумбиннене, и почти никто не оценил ту замечательную роль, которую сыграла эта победа. Русские контратаки 3-го корпуса, тяжелые потери Макензена вызвали в 8-й армии панику, она покинула поле сражения, оставив своих убитых и раненых, она признала факт, что была подавлена мощью России". А солдаты и офицеры, одержавшие эту победу, не знали, а в большинстве своем так и не узнали, что своим героизмом они фактически уже сорвали "план Шлиффена"... Кстати, Гумбиннена вы сейчас на картах не найдете. Теперь он называется Гусев - по имени командира батальона капитана С.И. Гусева. А Сталлупенен называется Нестеров - в честь заместителя командира корпуса С.К. Нестерова.

 Уинстон Черчилль

ДОКУМЕНТЫ

Донесение командующего 1-й армией генерала Ренненкампфа начальнику штаба Верховного Главнокомандующего генералу Янушкевичу

В боях 4 и 7 августа наибольшее число потерь относится на счет артиллерийского огня противника.

Подтвердилось, что немцы, как ожидалось, ищут решения участи боя на флангах, стараясь обходить таковые.

На фронте противник выдвигает сильную артиллерию, вплоть до тяжелой артиллерии, стараясь получить перевес в огне, причем последнюю располагает против того нашего фланга, который ими предполагалось обойти. Огонь немецкой артиллерии отличается большой действенностью, что до некоторой степени объясняется определенностью, очевидно, заранее измеренных расстояний до некоторых рубежей и местных предметов, но, как выяснили бои и опросы пленных и раненых, огонь нашей артиллерии нисколько не уступает по губительности немецкому, нанося большие потери и в короткий промежуток сметая подверженные огню цели.

Что касается ружейного огня, то бои 4 и 7 августа подтвердили несомненное наше преимущество в этом отношении. Ружейный огонь немцев меткостью не отличается из опросов участников выяснилось, что противник предпочитает обстреливание площадей прицельному огню.

Имеется предположение, что противник вводит в бой пулеметы на бронированных автомобилях. Если не эти автомобили, то во всяком случае артиллерия на обходящем фланге выезжала на близкие дистанции, открывая огонь.

На фронте вообще противника нетрудно остановить; подталкивание залегших целей способом Драгомирова, примененное немцами, видно, не удалось; бросаемые вперед батальоны, дойдя до своих цепей, залегают и не подвигаются вперед, боясь своего же огня сзади.

Общее впечатление: там, где немцам удается получить на своей стороне преимущество техники, там они задерживаются нас и наносят нам большие потери; я полагаю, в отношении же искусства ведения боя и морального настроения преимущества немцев не обозначилось. Ренненкампф.

Источник: Восточно-Прусская операция: сборник документов. М. ,1939.

ГЕОРГИЕВСКИЕ КАВАЛЕРЫ

Генерал-лейтенант Павел Булгаков (начальник 25-й пехотной дивизии): «…в бою 4-го августа сего года, лично командуя войсками дивизии и находясь под сильным и действительным огнем, при упорном в начале сопротивлении, а затем и по отходе соседней дивизии и сильном натиске противника, своими спокойными и настойчивыми действиями совершенно очевидно способствовал успеху действий всего корпуса, заставив противника не только прекратить свой натиск, но и вынудив его к отступлению, последствием чего явилось занятие 5-го августа гор Сталлупенена. Кроме того генерал-лейтенант Булгаков,  лично предводительствуя дивизией и находясь все время в сфере действительного огня, не только сдержал натиск противника , но обратил его в бегство и тем способствовал успеху армии 7-го августа в бою под гор. Гумбинненом».

Полковник Михаил Виноградов (командир батальона 117-го пехотного Ярославского полка): «… командуя батальоном 160-го пехотного Абхазского полка, в бою 7-го августа 11914 года, по Киаутен проявил личную инициативу, не ожидая распоряжения начальника дивизии повернул свой батальон с пулеметами в новом направлении, затем быстрым движением против превосходных сил выручил соседнюю дивизию от грозившей опасности, с бою захватил неприятельскую позицию и удержал ее до конца боя, чем значительно способствовал достижению успеха»

Полковник Александр Гранников (командир 109-го пехотного Волжского полка): «…6-го августа 1914 года, в бою у д. Пакольнишкен, лично ведя полк под огнем противника, провел через трудноодолимые искусственные  преграды, выбил немцев штыками из д. Ужбален и преследовал их на протяжении версты, чем и обеспечил успех атаки, при этом сам был смертельно ранен».

Подполковник Павел Белоусов(командир 4-й батареей 28-й артиллерийской бригады): «…в бою 7-го Августа 1914 года под Гумбиненом, когда пехота под напором превосходных сил начала отходить, вся наша артиллерия подверглась сосредоточенному огню артиллерии, пулеметов и ружейному, он с батареей до конца расстреливал противника. Геройски погиб со всем личным составом офицеров и нижних чинов, но выручил свою пехоту).

Подполковник Владислав Закржевский (118-й Шуйский пехотный полк): «…в бою 7 августа 1914 г. при деревне Курненен, будучи выслан с командуемым им батальоном из резерва для поддержания правого фланга боевого расположения полка, сильно теснимого противником, он под сильным ружейным и артиллерийским огнем, безостановочно повел батальон вперед, но при подходе к высоте юго-восточнее д. Курненен был встречен вдвое большими силами противника, а потому занял эту высоту и приказал на ней держаться; позиция эта вскоре, вследствие отхода остальных частей полка под напором немцев и продвижения последних вперед, оказалась в тылу неприятеля и поражалась как с фронта, как и с тыла; не смотря на столь выдвинутое положение, на ряд непрерывных настойчивых атак противника и на тяжелые потери, подполковник Закржевский не отошел, а оставался на своей позиции до конца боя, расстреливая с своей стороны во фланг и тыл зарвавшихся немев, которые (оборот) вследствие энергичных действий подполковника Закржевского и го стойкости при обороне занятой на высоте позиции, были вынуждены остановиться в своем наступлении, что дало возможность подвести к правому флангу 2 батальона 117 пех. Ярославского полка, а затем и оттеснить противник».

Подполковник Александр Попов (командир 2-й батареи 27-й артиллерийской бригады): «…. В бою 7-го августа 1914 года под Гумбиненом своим огнем против тяжелой и полевой артиллерии неприятеля, а затем и наступающей немецкой пехоты, упорно атакующей наши части, уничтожил две батареи противника и способствовал отражению атаки».

Капитан Владимир Воронов (99-й пехотный Ивангородский полк): «…командуя в бою под Гумбиненом своей ротой, стремительно атаковал и выбил противника из занимаемых им окопов и захватив при этом пулемет, хотя тут же был убит, но сильно помог общему успеху».

Капитан Юлий Гибшман(99-й пехотный Ивангородский полк): «…в бою 7-го августа 1914 года под Гумбиненом, командуя ротой, перешел в энергичное наступление, улек за собой соседние части, выбил противника с позиций и взял с боя пулемет».

Капитан Владимир Телепнев (114-й пехотный Новоторжский полк): «… 6-го августа 1914 года при наступлении на Гумбинен, несмотря на сильный шрапнельный, пулеметный и ружейный огонь, лично ведя роту, во главе ее бросился в штыки, выбил противника из сильно укрепленной деревни, все выходы в которую были забаррикадированы».

Штабс-капитан Валериан Зак (118-й пехотный Шуйский полк): «…в бою 7 августа у д. Курнене, когда под натиском противника рота дрогнула и начала отступать, штабс-капитан  Зак со своим взводом кинулся вперед, отразил атаку противника, что повторялось несколько раз, пока не был сильно ранен в живот. Своей храбростью, хладнокровием и распорядительностью штабс-капитан Зак подал пример и соседним ротам, что повлияло на исход боя и позиция до конца боя осталась в наших руках и противник принужден был отойти по всему фронту»

Штабс-капитан Виктор Измайлович (4-я батарея 28-й артиллерийской бригады): «…в деле 7-го августа 1914 года под Гумбиненом в составе 4-й батареи 28-й артиллерийской бригады, под убийственным артиллерийским и пулеметным огнем, на позиции, мужественно и храбро выполнял свой долг, этим выручил свою пехоту, но вместе со всем личным составом батареи геройски погиб». Штабс-капитан Виктор Каменский II (97-й пехотный Лифляндский полк): «… в бою 7-го августа у гор. Гумбинена, находясь с ротою под жестоким обстрелом ружейным огнем противника и тяжелой артиллерии, подойдя к проволочным заграждениям укрепленной позиции и видя колебание роты, в виду сильного поражения неприятельским огнем, презрев смертельную опасность, бросился вперед резать проволоку, дабы обеспечить роте дальнейшее наступление. Столь доблестный пример командира роты сразу поднял дух нижних чинов, которые стремительно бросились вперед и, перерезавши проволочное заграждение, открыли путь к дальнейшему наступлению, что в свою очередь увлекло соседние роты и в значительной степени способствовало общему успеху. Во время атаки был тяжело ранен в голову осколком бризантного снаряда.

Штабс-капитан Борис Плещинский (118-й пехотный Шуйский полк): «…в бою 7 августа у дер. Говайтен под сильным ружейным и шрапнельным огнем противника быстро ринулся с пулеметами вперед и занял позицию открыл губительный огонь, а затем, не смотря на то, что был ранен, сам втащил пулеметы на гору во фланг противнику и обстреляв его заставил очистить окопы, чем воспользовались наши передовые войска и отбросили противника к дер. Говайтен».

Поручик Автоном Дружиловский (4-я батарея 28-й артиллерийской бригады): «… в деле 7-го августа 1914 года под Гумбиненом, в составе 4-й батареи 28-й артиллерийской бригады, под убийственным артиллерийским и пулеметным огнем на позиции, мужественно и храбро выполнял свой долг, этим выручил свою пехоту, но вместе с личным составом батареи геройски погиб».

Поручик Борис Левитский (4-я батарея 28-й артиллерийской бригады): «… в деле 7-го августа 1914 года под Гумбиненом в составе 4-й батареи 28-й артиллерийской бригады, под убийственным артиллерийским и пулеметным огнем, на позиции, мужественно и храбро выполнял свой долг, этим выручил свою пехоту, но вместе со всем личным составом батареи геройски погиб».

Поручик Иван Шиманский (120-й пехотный Серпуховский полк): «…в бою 7-го август 1914 года, у гор. Гольдапа, когда один из батальонов полка под напором превосходных сил противника вынужден был отойти, удержался, несмотря на натиск германцев на вверенном ему участке позиции и тем не только предотвратил отход всего полка, но способствовал переходу в контратаку и восстановлению полком первоначального положения. Подавая пример беззаветной храбрости, мужества и исполнения долга, был убит».

Кавалеры Георгиевского оружия

Полковник Александр Ильясевич (командира 1-го дивизиона 27 артиллерийской бригады): «… в бою 7 августа 1914 года под г. Гумбинненом, находясь на наблюдательном пункте, обстреливаемом неприятелем, настолько успешно руководил действиями своего дивизиона, что отбил все неприятельские атаки, подбил часть неприятельской артиллерии, а другую, - бросившую ящики и задние хода, заставил отступить» (РГВИА. Ф. 2106. Оп.2. Д.1. Л. 225)

Полковник Петр Караулов (командир 159-го пехотного Гурийского полка): «…в бою 7 августа 1914 г.  у г. Гумбиннена, командуя батальоном на позиции у дер. Зоденен, отразил штыками и огнем все атаки немцев и, удержавшись на позиции с 8,5 часов утра до глубокой ночи, не допустил прорыва нашего расположения следствием чего было то, что немцы понеся огромный урон и разбившись о наши позиции вынуждены были начать общее отступление».

Полковник Георгий Тихменев (начальник штаба 30-й пехотной дивизии): «… в бою 7 августа 1914 года у дд. Курненен и Мазутчен, находясь под сильным и губительным огнем противника, приводил в порядок отходившие части, формировал из отдельных людей команды и направлял их в бой; при атаки же противником д. Курненен, указал батареям позиционный район для обстреливания левого фланга противника; в то же бою своевременно сделал распоряжение о выходе частей 160 пех. Абхазского полка на левый фланг неприятеля, чем содействовал успеху боя. При отдаче этого распоряжения находился сильным и губительным огнем противника».

Полковник Владимир Черемисов (командир 120-го пехотного Серпуховского полка): «… командуя полком, у дер. Мазутчен 7 августа 1914 года под сильным и губительным огнем противника остановил пришедший в замешательство полк и вернул его на прежнее место, что дало возможность задержать натиск противника и выиграть время для подвода к позиции соседних частей, что и заставило противника отступить на всем фронте».

Капитан Владимир Барановский (исполняющий должность старшего адъютанта штаба 25 пехотной дивизии): «… в бою 7 августа 1914 года будучи послан в передовые части для выяснения обстановки и с приказаниями и подъезжая к д. Ионасталь, по собственной инициативе указал позицию для батарей и передал им приказание артиллерийским огнем поддержать отходившие части. В тот же день по собственной инициативе, останавливал некоторые отходившие части, восстанавливал в них порядок , ориентировал начальников их в общем положении дел и направлял части вперед, подвергая себя все время опасности, чем в значительной мере способствовал успеху и достижению поставленной цели»

ВОСПОМИНАНИЯ УЧАСТНИКОВ

Генерал К.М. Адариди, начальник 27-й пехотной дивизии

На высоту, находившуюся юго-восточнее Риббинена, вынеслись 12 германских орудий и быстро снялись с передков. Дерзость эта дорого обошлась отчаянно храброму немецкому дивизиону. На него обрушился огонь всех батарей 1-го дивизиона со стороны Варшлегена, части батарей 2-го дивизиона из-за Маттишкемена и пулеметов Саратовского полка, расположенных в одном из домов первого из названных селений. Под ураганным огнем всех этих частей немецкий дивизион погиб, успев выпустить лишь несколько выстрелов. Через несколько минут там, где он только что вынесся на позицию, осиротело стояли орудия и зарядные ящики, вокруг которых недвижно лежали трупы людей и запряжек.

Гибель дивизиона, высланного на открытую позицию с очевидною целью вдохнуть новую энергию в фронтальную атаку, произвела столь сильное впечатление на готовившиеся броситься вперед части, что они остановились. Общей фронтальной атаки не последовало, и только местами безуспешно пытались продвинуться вперед отдельные группы и небольшие единицы.

Источник: Адариди К. М. 27-я пехотная дивизия в бою под Сталлупененом и в сражении под Гумбинненом // Военно-исторический вестник. Париж, 1964. № 24.

Капитан А.А. Успенский (106-й Уфимский полк)

Приблизительно в это время, как потом показывали пленные офицеры, явился сюда к немцам сам командир XVII корпуса - знаменитый впоследствии генерал-фельдмаршал Макензен, и «искусству вопреки, наперекор стихиям» вместо атаки цепями двинул свои войска сомкнутым строем, непрерывными колоннами, причем развивались знамена и играла музыка! Их артиллерия в это время развила ураганный огонь.

Не могу забыть этого неожиданного и опасного момента! Генерал Макензен хотел подействовать на психику противника: несмотря на огромные потери, сразу запугать, ошеломить его воображение и могучим ударом опрокинуть врага!

Но наша дивизия не растерялась: открыт был такой точный и планомерный огонь по всей линии, - а цель была такая большая! - что немцы, понеся огромные потери, остановились и залегли. Хорошо поработали здесь и наши пулеметы, и наша артиллерия! Бой продолжался.

В 12 часов и в 2 часа немцы пытались опять таким же открытым штурмом опрокинуть наши полки, но и на этот раз это им не удалось, несмотря на полное презрение к смерти храбрых сынов Германии. Много полегло их здесь во время этих открытых (в сомкнутом строю колоннами!) атак!

Как совместить, что эти же мужественные воины в бою под Гумбинненом опозорили себя нечеловеческим зверским преступлением: во время одной из атак они поставили в первые ряды своих атакующих горсть несчастных русских пленных, безоружных... пока они не были все расстреляны!..

Источник: Успенский А. А. На войне: Восточная Пруссия – Литва. 1914-1915 гг. (Воспоминания).  Каунас: Тип. В. Ф. Бутлера, 1932

Артиллерийский бой (воспоминания участника)

2-й дивизион 28-й артиллерийской бригады 6 [19] августа вел бой, стоя в 9½ верстах восточнее Бракупенена. Ночь на 7-е прошла совсем спокойно. Но утром на 28-ю дивизию обрушился удар германского корпуса, подкрепленного частями Кенигсбергского гарнизона. Долго и упорно держалась наша пехота. Отдельных выстрелов слышно не было, казалось, что кипело что-то в гигантском котле. Все ближе и ближе, и вот на батарее стали свистать ружейные пули. Под страшным огнем, наполовину растаявшая и потерявшая почти всех офицеров, медленно отходила 28-я дивизия за линию артиллерии, 4, 5 и 6-й батарей. Менее чем в версте перед батареями тянулось шоссе, и через минуту, насколько хватал глаз, на шоссе хлынула серая волна густых немецких колонн. Батареи открыли беглый огонь, и белая полоса шоссе стала серой от массы трупов. Вторая волна людей в остроконечных касках; снова беглый огонь, и снова все легло на шоссе. Тогда до дерзости смело выехала на открытую позицию германская батарея, и в то же время над нашими батареями пролетел аэроплан с черными крестами. На батареях стал ад. Немецкая пехота надвигалась на батареи и обходила 4-ю, которая била на картечь, и в ее тылу трещал неприятельский пулемет; она погибла. С фронта немецкая пехота подошла к батареям на 500-600 шагов и лежала, стреляя. Батареи били по противнику лишь редким огнем, ибо уже не было патронов. Понесшие большие потери немцы дальше не пошли, и поле боя осталось ничьим. С большим трудом 5-я и 6-я батареи были выведены из боя.

Источник: Краткий стратегический очерк войны 1914-1918 гг.: Русский фронт. М.: 1918.

Основные части 2-й русской армии пересекли границу 21.8. Кстати, в этот день произошло солнечное затмение. И хотя о нем предупреждали заранее и в частях специально разъясняли суть явления, но многие солдаты восприняли это как дурной знак. Да наверное, и офицеры вспомнили "Слово о полку Игореве". 2-я армия вообще получилась "невезучей". Штаб Варшавского округа стал штабом Северо-Западного фронта, штаб Виленского округа - штабом 1-й армии. А штаб 2-й собирали "с мира по нитке", часто направляли тех, с кем не жалко расстаться. Командующий тоже был случайный, 55-летний Александр Васильевич Самсонов.

Войск было вроде много, 7 корпусов - 14,5 пехотных и 4 кавалерийских дивизии. Разворачивались, слева направо, 1-й, 23-й, 15-й, 13-й, 6-й, 2-й корпуса, а в резерве оставался Гвардейский. Но сочли, что для выполнения поставленной задачи это даже избыточно, и в связи с формированием новой 9-й армии отобрали Гвардейский, 23-й, почти всю корпусную артиллерию, часть конницы. А 1-й и 2-й должны были обеспечивать фланги, их не разрешали передвигать. Потом спохватились, что для наступления остается слишком мало, вернули одну дивизию 23-го, позже и другую, позволили использовать 1-й корпус - но они уже значительно отстали от соседей и должны были догонять. А 2-й, прикрывавший стык с 1-й армией, далеко оторвался от главных сил, и его переподчинили Ренненкампфу.

И участок действий был "неудачным". Рокадной (т.е. проходящей вдоль фронта) железной дороги тут не имелось. К границе ветка подходила лишь на левом фланге. Части выгружались далеко от исходных позиций, топали пешком по плохим песчаным дорогам, по просекам, по жаре. Многие еще до начала наступления неделю были на марше. Колеса вязли в песке, обозы и артиллерия отставали. А плохой штаб и неопытный командующий не могли наладить этот процесс, вносили неразбериху. Конечно, столь слабому и несработавшемуся армейскому звену должен был оказать помощь штаб фронта. Но его главнокомандующий Жилинский практического опыта тоже не имел, руководство войсками выпустил из рук и свою роль видел лишь в отдаче приказов командармам. По планам 2-я армия должна была стать "молотом", который обойдет Мазурские озера с запада и прихлопнет немцев, "притянутых" к "наковальне" 1-й армии. И поскольку у Ренненкампфа все шло нормально, ему после Гумбиннена подтвердили приказ остановиться, чтобы немцы совсем не сбежали. А Жилинский то и дело подгонял Самсонова , "чтобы встретить врага, отступающего перед генералом Ренненкампфом, и отрезать его от Вислы". А тот совершенно растерялся и начал действовать в качестве передаточного звена, подгоняя командиров корпусов. И солдаты шли по 12 часов без привалов, выбиваясь из сил и все дальше отрываясь от тылов. В результате к 23.8 обстановка сложилась следующая. На левом фланге 1-й корпус ген. Артамонова занял приграничный город Зольдау. Но тут была железная дорога, и скопилось много других войск: 1-я дивизия 23-го корпуса, две кавдивизии, отставшая артиллерия.

Германия к вторжению была готова. Припасы вывезены, сено сожжено. В Найденбурге при отходе подожгли большие склады и магазины, так что русским пришлось их тушить. Часть населения - поляки - встретила наших солдат восторженно. Немцы же в большинстве эвакуировались, некоторые остались держались любезно, но информировали своих о продвижении русских: порой просто по телефону. А штаб армии отстал от войск на 120 км, находясь в Остроленке, поскольку там была телефонная линия с Белостоком, с командованием фронта. Разведки Самсонов вообще не организовал, пользовались данными о противнике, которые передавались от Жилинского, тоже ничего толком не знавшего. Причем Самсонов еще и усугублял ошибки вышестоящих инстанций. Жилинский требовал наступать на северо-восток, навстречу Ренненкампфу, а командарм полагал, что так немцев можно упустить. И помаленьку заворачивал войска на северо-запад. А с корпусами телефонной связи не было - немцы резали провода. Ее осуществляли по радио, а чаще конной эстафетой, что приводило к большим задержкам. По сути, корпуса начали действовать сами по себе.

23.8 разведка 15-го корпуса обнаружила севернее Найденбурга, у деревень Орлау и Франкенау, крупные силы врага. Здесь, на заранее укрепленных позициях поджидал русских заслон, оставленный против 2-й армии,- 20-й корпус ген. Шольца, значительно усиленный ландверными соединениями и по численности соответствовавший примерно двум русским корпусам. У Орлау и Франекнау окопались 2 дивизии этого заслона и 16 батарей. Мартос развернул свои части и атаковал. После артподготовки Симбирский, Полтавский, Черниговский полки ринулись на штурм и ворвались в Орлау. Но Шольц контратаковал, введя резерв. Командир Черниговского полка Алексеев остановил побежавших солдат и повел в штыки знаменную роту. Он был убит, а вокруг знамени (Георгиевского - за 1812 г.) завязалась рукопашная. Три раны получил знаменосец, погиб заменивший его поручик. Немцам удалось окружить вклинившийся в их расположение полк и лишь ночью он прорвался к своим, вынеся знамя и раненого знаменосца. К утру Мартос перегруппировал части и возобновил наступление. Артиллерия ударила по выявленным целям, а пехота еще в темноте подобралась к вражеским позициям по-пластунски и перебежками и ринулась вперед. Немцы не выдержали дружного натиска и побежали, бросая орудия. 15-й корпус потерял в сражении 2,5 тыс. убитыми и ранеными, в том числе 2 командиров бригад и 3 командиров полков. Но 37-я дивизия противника была фактически разгромлена, и русские устремились в преследование.

генерал Мартос

А по Германии катилась паника. На запад хлынули толпы беженцев, рассказывая ужасы о русских, которых они в глаза не видели. В принципе, они лишь ретранслировали то, что внушала им собственная пропаганда, живописавшая, что будет, когда придут жуткие казаки, если вдруг придут. И теперь с квадратными глазами пересказывали содержание газетных статей и плакатов о поголовных изнасилованиях и пожирании младенцев. Оберпрезидент Пруссии помчался к кайзеру, умоляя о спасении. А когда после Гумбиннена стало известно еще и о поражении под Орлау, это упрочило решение направить на восток дополнительные силы.

Сперва Мольтке вообще хотел перебросить с Запада 6 корпусов. Потом, при более взвешенных расчетах, решили пока ограничиться двумя с половиной.

Людендорф, обнаруживший, что 1 –я русская армия практически не продвигается, решил обрушиться на 2-ю армию Самсонова без оглядки шедшую на северо-запад. К 26 августа немцы собрали против нее все войска восточнее Вислы, примерно 12 дивизий против 9 усталых русских. Противнику удалось создан двойное превосходство над армией Самсонова, перед ее фронтом появились приведенные в порядок 1-й и XVII-й немецкие корпуса. «Помня урок Гумбинненского боя, – замечает И.И. Вацетис, – Франсуа и Макензен под Зольдау и Бишофсбургом действую: крайне осторожно: Франсуа не ставил своему корпусу рискованных задач, а Макензен не послал в бой пехоты без артиллерийской поддержки». Гинденбург и Людендорф вознамерились раздавить Самсонова простым численным превосходством.
      26-31 августа произошло сражение, в начале которого командование 2-й армии сыграло в поддавки врагу. Не зная, что против него собралась почти вся 8-я армия, Самсонов настоял на дальнейшем продвижении центральных – XV и ХШ русских корпусов. Последовали немецкие атаки, русские контратаки, Несмотря на превосходство в силах, Канны не удавались. Русской контратакой было разгромлено правое крыло корпуса Франсуа. «27 августа, – пишет И.И. Вацетис, – принесло командованию 8-й германской армии одно из самых горьких разочарований, а именно – провал плана окружения 2-й армии генерала Самсонова. Группа ген. Франсуа определенно выдохлась и должна была ограничиться занятием Уздау и небольшим продвижением к югу. Восточная же группа (ген. Макензен, Бюлов и Брехт) балансировала в районе боевых действий 26 августа, не проявляя должной энергии ни против правого фланга, ни против тыла ген. Самсонова. Группа ген. Шольца потерпела вторично неудачу. После неудавшегося фантастического плана окружения всей армии ген. Самсонова ген. Гинденбург решает ограничиться более скромной задачей, а именно: окружить XV и ХШ русские корпуса зарвавшиеся в направлении Алленштейн-Остероде».
      Не удалось, полностью выполнить и этот план, немецкие войска терпели многочисленные поражения. Утром 28 августа при попытке охватить фланг XV корпуса была наголову разбита 41-я пехотная дивизия. Дивизия сама попала в окружение, и, констатируется в официальном немецком источнике, «войскам пришлось прорываться обратно через двух с половиной километровый широкий прорыв… было потеряно 13 орудий и 2400 человек… В последних боях 41-я дивизия потеряла треть своего состава, после этого последнего несчастного наступления остатки имели небольшое боевое значение». И.И. Вацетис комментирует: «Фактом разгрома 41-й германской дивизии у Ваплиц была ликвидирована единственная попытка командования 8-й немецкой армии окружить центральные корпуса ген. Самсонова». Так что же произошло в эти дни, были ли окружены крупные группировки армии Самсонова или нет? Советские военные историки дают категорический ответ – окружения не было, а шло очень беспорядочное сражение, частично с перевернутым фронтом. Осознав, наконец, превосходство сил противника, Самсонов утром 29 августа отдал приказ об отходе. Войска перемешались, и не все получили его, но сражение продолжалось с неослабевающей силой. Командир ХШ корпуса генерал Клюев писал: «Прикрывавший тыл 143-й пехотный Дорогобужский полк во главе с доблестным командиром полка, полковником Кабановым, имел славный бой с немецкой бригадой в 10-ти верстах к югу от Алленштейна. Целый день сдерживал он атаки немцев, три раза отбрасывая их штыками. Командир полка был убит, и остатки полка присоединились к корпусу лишь к ночи. На месте боя было похоронено 600 немцев, как значится на надгробном памятнике».
      Немцы дрались отнюдь не согласовано, генералы часто теряли управление войсками. К вечеру 28 августа, свидетельствует официальный немецкий источник, на ряде участков, так называемого «окружения», германцы внезапно ударились в бегство. «Беспокойство, охватившее штаб 8-й армии, заставило ген. Гинденбурга отправиться на место паники и личным присутствием способствовать восстановлению порядка, но паника в районе Танненберга приняла уже стихийный характер. Навстречу автомобилю ген. Гинденбурга неслись галопом транспорты,тяжелая артиллерия с криком: «Русские наступают!» Дороги были сильно запружены. Автомобиль командарма рисковал быть увлеченным потоком бегущих. Гинденбург при виде общей паники должен был свернуть на Остероде».
      Не рассмотрел, В действительности шел отход 2-й армии, части которой огрызались огнем и часто переходили в контратаки. Потери с обеих сторон были велики, немцы шли по пятам за русскими. Вспыхивавшие схватки отличались крайней остротой. Участник боя Каширского полка, оставленного в арьергарде, рассказывает: «Около 5—6 утра из леса вышла большая немецкая колонна. Колонна шла без охранения. Это была 37-я пех. дивизия. Когда голова колонны подошла шагов на 600—800, по ней был открыт ураганный картечный, пулеметный и ружейный огонь, доведенный до стрельбы почти в упор. Немцы не выдержали и обратились в бегство, оставив на поле груды убитых и раненых. Через час то же повторилось с колонной, вышедшей из леса северо-западнее (дивизия ген. Гольца). После этого наступление затихло до 11 часов. За это время немцами был подготовлен артиллерийский огонь по Каширскому полку со всех сторон из легких и тяжелых пушек. Огонь был чрезвычайно сильный, стреляло не менее 100-150 орудий. Издали казалось, что каширцы вместе с землей приподняты в воздух. Спастись удалось немногим…»
      Умирали с оружием в руках арьергарды, с отчаянной решимостью бросались на врага, выходившего на пути отхода авангарды. Генерал Клюев в мемуарах писал: «Приходилось отбиваться на все стороны». Капитан штаба XIII корпуса записывал: в ночь на 30 августа на опушке поляны отходившие части «встретил луч прожектора, а затем несколько очередей на картечь. Колонна остановилась, произошло замешательство, но вскоре части оправились. По частному почину бывших здесь офицеров выкатили 2 орудия на шоссе, 2 других поставили на соседнюю просеку, рассыпали по обеим сторонам шоссе пехоту, затем подняли и, когда вновь заблистал прожектор, встретили его ураганным огнем, а затем дружно перешли в атаку. Немцы поспешно бежали, оставив раненых и убитых. Пулеметы и орудия успели увезти. Путь был свободен».
      К исходу 30 августа снова наткнулись на противника. «Немцы заняли артиллерией и пулеметами все просеки у поляны и нетерпеливо ждали подхода своей жертвы. Когда стало известно, что дальнейший путь прегражден, в колонне у всех от мала до велика явилось желание пробиться во что бы то ни стало. Быстро поданы на просеки орудия и пулеметы, был открыт беглый огонь, и части во главе с командиром Невского полка полк. Первушиным бросились в атаку. Прорыв был настолько силен и неожидан для неприятеля, что немецкая бригада здесь не выдержала и, бросив орудия и пулеметы, бежала. Около 20-ти орудий, некоторые с полной запряжкой, и большое количество пулеметов достались в руки атакующих».
      Немецкое описание этого боя добавляет. «В 1-й бригаде завязалась краткая, но тяжелая схватка с русскими. В обширном лесу в сплошной пыли немецкие войска расстреливали друг друга. Ген. Тротта (командир бригады) и два батальонных командира были убиты. Потери были очень большие».
      Героизм отдельных частей не мог обеспечить планомерного отхода. Штаб армии и даже штабы корпусов потеряли управление войсками. Потрясенный тем, что победоносный марш в два-три дня обернулся поражением, генерал А.В. Самсонов застрелился. В плен попали командиры XV и XIII корпусов и еще несколько генералов. Из 80 тыс. человек, входивших в эти корпуса и 2-ю пехотную дивизию, которым пришлось пробиваться с боем, вышло 20 тыс. человек, было убито 6 тыс. человек, 20 тыс. раненых остались на поле боя. В плен попало около 30 тыс. человек.
      Потери немцев, за исключением, конечно, пленных были не ниже, чем во 2-й армии. Гинденбург докладывал в германскую главную квартиру: противник сражается «с невероятным упорством», Людендорф признавал, что опасения за «дурной исход операции» не покидали его до самого конца. Если бы Самсонов не утратил управления войсками 28 и 29 августа, то центральные корпуса его армии несомненно сумели бы в порядке отойти.
      Немецкая военная пропаганда поторопилась раздуть «победу При Танненберге», утверждая, что только пленных было взято около 100 тыс. человек, а несметные массы русских утонули в болотах, которых в местах, где происходили бои, не было в помине. Вымыслы о случившемся имели точные адреса – подорвать веру союзников в Россию, попытаться убедить население Германии, что дела на Восточном фронте исправились Немецкие пропагандисты собрали дивиденды, на которые, видимо, не могли рассчитывать, — поражение Самсонова использовали буржуазные круги в России грезившие о власти. В местах где дрался левофланговый корпус Самсонова, у Сольдау, случился зрителем напросившийся на фронт А.И. Гучков. В 1917 году он показал в Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства: уже в августе 1914 года «он пришел к твердому убеждению, что война проиграна» на основе «первых впечатлений уже на самом театре военных действий, поражения у Солдау», которое ему довелось «одним крылом захватить»…
      Исследовавший не эпизод, а всю Восточно-Прусскую операцию советский военный историк профессор А.М. Зайончковский недвусмысленен в своих выводах: «Германское командование не имело никаких оснований венчать себя лаврами Ганнибала провозглашать Танненберг «новыми Каннами», но дело не в форме, по которой были разбиты 5 русских дивизий, а в том что сами по себе «Канны» явились последним, случайным и при этом не главным этапом армейской операции 8-й германской армии».
      Как могло быть иначе, когда 1-я армия Ренненкампфа простояла без движения, в то время как решалась судьба самсоновской. Масса конницы Хана Нахичеванского жалась к пехоте,; не пошла в рейд чего смертельно боялись в немецких штабах. Только бездействие 1-й армии дало возможность Гинденбургу и Людендорфу собрать превосходящие силы против 2-й pyccкой армии. 
      Что касается самой 2-й армии, то прав генерал Клюев: «Причины катастрофы: неготовность армии к наступлению, неустройство тыла и коммуникаций, несистематичность и чрезмерная форсирован ность марша, неосведомленность о противнике чрезмерная растянутость фронта, переполнение частей, брошенных в первую очередь против германцев, запасными, переутомлении от беспрерывного марша с боями, от бессонных ночей, недостатка продовольствия. Эти причины вызваны главным образом желанием спешно помочь союзникам в их тяжелом и безысходном положении, и спешка проходит красной нитью сквозь всю операцию, которую, повторяю, можно уподобить скорее кавалерийскому рейду, чем наступлению армии».
      Армию А.В. Самсонова безоговорочно принесли в жертву, чтобы выправить положение на Западном фронте. Корпуса, снятые из ударной немецкой группировки, заходившей на Париж, не поспели к Танненбергу. Но их не было в сражении Марне.
      

Маршала Ф. Фоша никак нельзя отнести к числу любивших нашу страну. Размышляя в старости о событиях первой мировой войны, он тем не менее воздал должное России: «Большие войны, особенно те, которые затрагивают несколько союзных государств, и большие сражения, разыгрывающиеся во время таких войн, нельзя рассматривать только с точки зрения каждой из участвующих в них групп сил… Мы не можем забывать о наших союзниках на Восточном фронте, о русской армии, которая своим активным вмешательством отвлекла на себя, значительную часть сил противника и тем позволила нам одержать победу на Марне». Ему, командующему 9-й французской армией, решившей исход битвы на Марне, это было ясно как день. Если же предоставить слово противнику, то вывод немцев был таков: "Русский выдерживает любые потери и дерется даже тогда, когда смерть является для него уже неизбежной".

На южном фасе Варшавского выступа в это время продолжалась Галицийская битва, и Австро-Венгрия настаивала на нанесении встречного удара германской 8-й армией на северном фасе через Седлец, как это предусматривалось германским планом войны. Однако германский генштаб предпочёл сначала освободить Восточную Пруссию и 31 августа приказал 8-й армии наступать против русской Неманской армии.

        Получив 4 сентября два корпуса с Западного фронта, Гинденбург перегруппировал 8-ю армию, прикрывшись на Наревском направлении полутора дивизиями и развернув фронтом на восток от Ортельсбурга до Мельзака семь корпусов и две кавдивизии (215 батальонов, 104 эскадрона, 1080 орудий). Им противостояли русские пять корпусов и пять кавдивизий (228 батальонов, 173 эскадрона и 900 орудий). Планируя обойти 1-ю армию на южном фланге, прижать ее к Нижнему Неману и уничтожить, Людендорф направил три корпуса и две кавдивизии через озёрные дефиле—Летцен против русского левого фланга, а четыре корпуса — севернее озёр.

       В свою очередь, Ренненкампф сосредоточил главные силы на севере напротив Кенигсберга, прикрыв Летцен одной дивизией. На Нареве Ставка переформировала 2-ю армию. Юго-восточнее Мазурских озёр в полосе между 2-й и 1-й армиями была сформирована 10-я армия.

25-27 августа (7-9 сентября) обходная германская колонна беспрепятственно прошла озёрные дефиле и отбросила 43 дивизию. Ренненкампф перебросил на левый фланг из центра две пехотных и три кавалерийских дивизии и с севера 20 корпус, а затем начал отводить на восток всю армию. Когда 10 сентября обходная колонна пошла на север, угроза окружения уже миновала.

Отход 1-й армии героически прикрывали в основном II и XX корпуса, которые в арьергардных боях понесли наибольшие потери, но и враг понес почти такие же потери. К 1(14) сентября 1-я армия отошла к Среднему Неману. Германцы оценили свои потери в 14 тысяч человек. Но на самом деле их потери были куда выше и достигали 50 тысяч убитыми и ранеными. И несмотря на то что армия Ренненкампфа отошла за Неман, германский план её окружения и уничтожения не удался благодаря своевременному решению Ренненкампфа об отступлении и упорству арьергардных корпусов.

ПОДВЕДЕМ ИТОГИ

      16 сентября, 1-я русская армия заняла оборону на реке Неман. 2-я армия оправевшись от недавних боев пополнилась, ее возглавил генерал Шейдеман. Она так же как и 1-я армия перешла к обороне на Нареве. Цель Восточно-Прусской операции была достигнута, германские войска не смогли победить в битве на Марне и вывести Францию из войны. План Шлиффена благодаря героизму и самопожертвованию русских войск был полностью провален. Несмотря на тактические неудачи, которые сопутствовали русским армиям, германия потерпела очевидное стратегическое поражение, которое раз и навсегда изменило ход всей войны.